Читать онлайн "Христианские рассказы для детей. Выбор". Богословие детских сказок Воскресная школа рассказы для маленьких
В этой рубрике вы найдете православные рассказы и сказки, которые повествуют о вечных ценностях. Большая часть историй — это события, произошедшие в реальной жизни с настоящими верующими или неверующими людьми.
В современном мире так много различной литературы, что обычному человеку легко потеряться в этом море пустословия и странной морали. Людей (и в частности, детей) учат любить только себя, угождать своим интересам и стремиться к глобальным целям. Но так ли это важно? Это ли делает человека истинно счастливым?
Православный рассказ для детей
Когда я был маленьким, бабушка часто водила меня в Церковь. В воскресенье мы поднимались рано утром, срезали на клумбе свежие цветы, наполняли корзинку фруктами со своего огорода, и шли по длинной косой улице которая, прямиком выводила к церковной ограде. Войдя в Церковь, бабушка первым делом выкладывала из корзинки продукты на поминальный стол, потом устанавливала цветы в одну из больших ваз перед какой-нибудь иконой и занимала свое обычное место перед Николушкой Чудотворцем.
Я находился подле нее, а если уставал, вместе с другими ребятами садился на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей к верхнему хору. На первый взгляд, ничто не омрачало безоблачную картину моего трепетного и вместе с тем беззаботного воцерковления. Но это только на первый. На самом же деле, я страшно боялся. И страх этот буквально пронизывал все мое детское естество. А, надо сказать, что родители мои, в отличие от бабушки, были людьми ни капли не верующими. Как-то раз, на Пасху, мы по традиции приехали к бабушке, и моя мама решила подмести двор. Мне тогда было, никак не больше четырех годков. Так вот, бабуля (которую я безмерно люблю, уважаю и считаю мудрейшей в мире женщиной) рассказала маме такую историю. Дело было в советские годы. Одна маманя на Пасху пошла работать в поле. А детей своих (уж и не помню, сколько их там было) заперла дома. Пока маманя была в поле, случился сильный пожар, и ее дети угорели. Все это произошло потому, что работать в такой большой Праздник – страшный грех. Вот Боженька и покарал нерадивую маманю.
Помню, как услышав бабушкин рассказ, я едва не лишился чувств от страха. Ведь мне уже тогда было известно, что Господь наш Всеведущ, а значит, Он видит все наши дела и мысли, добрые и злые, и даже самые крошечные, на первый взгляд незначительные шалости. Мама, конечно на эту историю не обратила никакого внимания, а вот я стал бояться Бога. И страх этот становился тем сильнее, чем ближе мы с Ним соприкасались. Например, глядя на иконы, которые висели у бабушки в доме, я несознательно стался опускать глаза, вспоминая о съеденной до обеда конфете, или о том, как стрелял в кота Барсика виноградинами. Особенно же плохо мне было в Церкви. Другие ребята шептались, негромко хихикали и радостно водружали ароматные восковые свечи на положенные для них места. А вот я все делал точно и сухо, опасаясь страшной неведомой кары, которая могла застигнуть меня запертым дома, точно также, как и детей той несчастной женщины.
Со стороны все считали меня очень сознательным и ответственным мальчиком. Мне часто поручали разные важные дела. Например, передать записки в алтарь, подать священнику кадило, сходить в кухню за просфорами. Раз поднимаюсь я с подносом полным новоиспеченных просфор по порожкам, и вдруг боковая дверь храма открывается и на меня со всего разбегу налетает какой-то сорванец. Я даже имени его не знал, потому что видел-то всего пару раз на службе. Лечу я значит вниз, и поднос с просфорами тоже летит. Отдельно, конечно. А сорванец, нет, чтоб помочь мне. Как ни в чем не бывало, разворачивается – и поминайте, как звали.
Сижу я на земле. Мне и больно и обидно, и более всего страшно. Одно дело, конфеты до обеда воровать и совсем другое – просфоры испортить. А тогда лето было, погода сухая стояла. Просфоры упали на землю и совсем не испачкались. То есть, собери обратно на поднос – никто и не узнает. Мне бы позвать кого-то, да признаться. Но вместо этого, я просфоры зачем-то на поднос сложил и в Церковь принес.
В самом деле, происшествие это осталось никем не замеченным. Служба закончилась, люди разобрали просфоры и разошлись. Мы с бабушкой тоже домой пошли.
Вот иду я по дороге и так мне страшно, что хоть ложись и помирай. Кругом чудится кара небесная. А как домой пришли – вообще: на меня и крыша валится, и еда поперек горла встает, и болезни разные смертельные проявляются. Хотел я бабушке рассказать обо всем. Но стыдно. Кое-как пережил ночь, а наутро отпросился погулять и побежал в Церковь. Мне тогда только седьмой год шел, так что к исповеди меня еще не приглашали, иначе я б по форме покаялся.
Прибегаю я, значит, в Церковь. Утро понедельника. Священника, конечно же нет. Есть только бабулька на свечах. А отец Евгений, наш сельский батюшка жил тут же в домике при Церкви. Я говорю:
— Ой, не могу, помираю. Позовите мне батюшку.
Старушка поворчала, что, мол, зазря священника от дел отвлекать, но все-таки позвала его.
Вот пришел отец Евгений. Забрал меня с собой в маленькую комнатку – библиотеку. Усаживает на стульчик и слушает. А у меня уже истерика, слезы из глаз в три ручья. Говорю:
— Не хочу помирать молодым!
Батюшка, строго:
— Хоть тебе и нет еще семи лет, чадо, нужно покаяться.
Ну я и покаялся. Рассказал все про просфоры, а еще прибавил, что страшно боюсь Бога и не хочу погореть, как у той тетеньки дети.
Отец Евгений серьезным сделался. Подробно меня расспросил, кто мне такую страшилку рассказал, а потом и поясняет:
— Если бы Бог наш так каждого карал, и верующего, и неверующего, на Земле людей бы овсем не осталось. Вот представь, тебе говорят, что во дворе такого-то дома есть злая собака, которая всех и каждого готова в клочки разорвать. Ты что сделаешь?
Я не задумываясь ответил:
— Конечно же никогда не пойду в тот двор.
— А если тебе скажут, что собака эта может только на одного человека напасть. То есть, например, одного разорвет, а других уже не тронет.
— Все равно не пойду, — настаивал я. Кому ж хочется, чтоб его собака разорвала?
Отец Евгений улыбнулся:
— Знаешь, а ведь я тоже, наверное, не пошел бы к той собаке. – он помолчал, а потом продолжил, — Но вот Господь наш, точно также, зная, что Его предадут нечеловеческим мукам, не задумываясь пошел на свой крест. И ради добрых, и ради злых. Ради всех людей в мире, большая часть из которых в Него так никогда и не уверовала.
Я задумался:
— Получается, что Ему было всех их очень жалко?
— Получается, что так. А теперь скажи мне, может ли Тот, Кто способен на такую безграничную жалость к людям, сделать им что-то плохое?
Я чуть не разревелся снова. (Пишу это сейчас и думаю, каким же ревой-каревой я был-то в свои неполные семь лет! ) Мне стало так тошно от того, что я столько времени боялся Бога. А ведь Он, ради всех и ради меня претерпел свои страдания. Значит Он совсем не злой, а даже наоборот – очень добрый, самый добрый на свете.
И с этого дня жизнь моя юная кардинально переменилась. Нет, я не стал безнаказанно веселиться в Церкви вместе с другими ребятами и совершать иные шалости. Я был все также сдержан в своих действиях и мыслях. Только теперь мне было страшно не от того, что я мог получить какую-то там неизвестную кару. Я просто очень боялся обидеть дорого моему сердцу и любящего Бога.
Автор Опубликовано Рубрики Метки
Православный рассказ ЧИТАТЬ онлайн
Толик бывал в Церкви и раньше. На Пасху, например, или на Крещение, когда они с пацанами дружно ныряли в прорубь, на глазах у восхищенных девчонок. Но, вот чтоб просто так, без стадного разумения – никогда. «Да и зачем туда вообще ходить, в эту Церковь?» — думал Толик. До того дня, пока не случился с ним самый трудный, самый не сдаваемый и не автоматополучательный экзамен. Техника и технология промышленного производства (ТТПП). И это у первокурсника, у которого еще и усы-то по-нормальному не растут!
Но, как говорится, против программы не пойдешь. И вот тогда-то Толик и решил по своей собственной надобности в первый раз зайти в Церковь. Что именно нужно делать и как, он точно не знал. Но понимал одно – если и это не поможет, плохи его дела.
ТТПП, даже при очень большом желании Толик выучить бы не смог. Казалось, все обстоятельства с первой и до последней минуты его пребывания в университете складывались таким образом, чтобы столкнуть его с этим и без того сложным предметом, поставить по разные стороны баррикады. Сперва, Толика вызывали на совещания студенческого актива, которые почему-то проводились в учебное время и именно на парах ТТПП. Потом совещания вроде бы прекратились, но зато наступили другие неотложные дела: один раз он переносил мебель из ремонтируемого класса, другой – относил на почту срочный конверт из деканата, третий – водил кого-то в медпункт. Ну а потом, осознав свою полную неосведомленность в вопросах, связанных с выплавкой чугуна и стали, а также принципами работы молочных и мясных комбинатов, услужливый Толик в конец отчаялся и стал добровольно на легальных основаниях искать поводы для пропуска сложного предмета.
И вот теперь, попав в неофициально черный список седовласого профессора Томушева, который славился на весь университет своей непоколебимостью, Толик стоял перед церковным крылечком, размышляя над тем, как кормят в нынешней армии и какие перспективы открываются перед эконом географом – недоучкой.
Он вошел в низенькую темную Церквушку. Она и снаружи-то казалась крохотным домиком, случайно спрятавшимся среди наседающих на нее с четырех сторон громадин – многоэтажек. А внутри, так и вовсе была немногим больше спичечного коробка. Слева от входа стоял лоток со свечками и корзинкой для денег, через два шага – на высокой подставочке лежала какая-то икона, еще через два шага Церквушка заканчивалась желтым подсвечником, на котором горело несколько свечей.
Можно конечно говорить о том, что в церковных ритуалах нет ничего сложного. Перекрестился, поклонился, поставил свечу, попросил Кого надо, и дело сделано. Все это так, когда с тобой рядом знающие люди, или хотя бы бабульки, вечные здешние обитательницы. Они делают – ты делаешь, они выстаивают нескончаемо длинные церковные церемонии – ты уходишь. Потому что, им-то спешить уже некуда. А у тебя вся жизнь впереди, столько всего успеть нужно. Другое дело, когда кроме тебя в Церкви нет никого… Совсем никого.
Толик смущенно протянул руку за свечкой, но тут же отдернул ее, достал из кармана деньгу, уже положил было, но потом подумав, убрал деньгу обратно в карман и достал другую, повесомее. Как-никак серьезный вопрос решается.
Потом он сделал два шага, неумело водрузил свечу на подсвечник, размашисто перекрестился, закрыл глаза и со всей силы пожелал сдать экзамен. (Недаром же говорят – мысль материальна!
)
На этом его ритуал можно было бы считать оконченным. Толик развернулся и уже хотел выйти из Церкви, как вдруг из-за центральной стены, в которой образовалась небольшая неприметная дверка, выскользнул молодой священник, одетый по форме с тяжелым крестом на груди. На вид ему было немногим больше Толика, и это странное видение заставило студента – первокурсника застыть на месте, в глупом оцепенении. Наверное, стоило сказать что-то, потому что Церковь была так мала, что разойтись по разные стороны не задев друг друга, молодые люди бы точно не смогли. Вот только как обращаться к незнакомцу? К пожилому, умудренному сединой батюшке – это одно дело. Кажется, их зовут святыми отцами? Или, попами. Нет, попами – это грубо. А тут во как…
Священник приветливо улыбнулся. Толик улыбнулся в ответ. Как-то аккуратно проскользнув к подсвечнику, даже не задев стоящего, священник принялся тушить маленькие догорающие свечи и складывать их в коробочку. Толик уже хотел было выйти на улицу молча, но страх и мысли о предстоящем экзамене заставили его раскрыть рот. Получилось как-то глупо:
— Простите, а вы тут работаете?
— Служу, — ответил священник, протирая подсвечник серой тряпицей.
— Наверное, новенький? – продолжил Толик. Ему самому слышалась вся несуразность сказанного, но остановиться он не мог.
— Можно и так сказать, — улыбнулся священник. – Пятый курс семинарии. Вот определили пока на этот приход.
— Аааа, — промычал Толя. – А выглядите моложе.
— Мне об этом часто говорят, — священник развернулся и пристально посмотрел ему в глаза. – Экзамены? – спросил он, словно угадывая Толины мысли.
— Ага.
— Да, у меня через месяц тоже последняя сессия. Даже не верится.
— Значит у вас там и экзамены бывают? – с интересом спросил Толик.
— Все как в обычном вузе. Только предметы другие. Но есть и светские – русский язык, например, философия, физкультура.
Толик принялся задавать священнику много разных вопросов. Никогда прежде ему не приходилось видеть в живую кого-то, кто бы учился в семинарии и при этом был священником. Спустя какое-то время, отец Вадим (так звали незнакомца) спросил Толика:
— А ты просто так зашел, или по какой-то конкретной проблеме?
— Вообще-то, проблема у меня действительно есть. Серьезная. Наверное, не сдам один экзамен. Он очень трудный. И тогда меня в армию заберут. И накрылась моя учеба медным тазом. Родители расстроятся, страшно даже подумать.
— А ты к экзамену-то хоть готовился? – спросил Толика священник – семинарист.
— Готовился, — честно признался тот. И добавил, — читал один билет.
— Один из одного? – усмехнулся отец Вадим.
— Один из пятидесяти пяти, — вздохнул Толик и щеки его запылали. – Нет, вообще-то я не двоечник, у меня в школьном аттестате троек не было. Просто тут все так совпало неудачно. Я сначала хотел зубрить до последнего, а потом отчаялся и прочитал всего один билет.
— Отчаянье – это серьезный грех, — сообщил ему священник. – Ты, наверное, не знал?
— Не знал, — откровенно ответил Толик.
— Ну, это ничего, — ободрил его отец Вадим. – Главное, чтобы такие практики в привычку не входили. А один раз, как говорится, можно и вымолить.
— Как это?
— Очень просто. Господь наш милостивый. Не даром же говорят – учение свет. Вот ты сейчас помолись здесь и попроси Его о помощи. Только искренне и пообещай, что больше никогда не станешь так пренебрежительно относиться к учебе.
— И что, сработает? – удивленно спросил Толик.
— Если искренне попросишь, обязательно сработает, — подтвердил священник. – Вот зайди ко мне как-нибудь потом, я тебе после службы таких историй из своей семинарской жизни расскажу – не поверишь.
После этого, отец Вадим ушел, а Толик остался и от всей души попросил Бога помочь ему сдать этот нелегкий экзамен.
На другой день, ровно в половине девятого утра, Толик вместе с другими одногруппниками вошел в аудиторию, где на большом столе были разложены новенькие, свежеотпечатанные билеты. Подумав, что перед смертью все равно не надышишься, Толик решил первым тянуть билет. Товарищи не возражали, а седовласый Томушев только скептически пробурчал что-то себе под нос.
Толик протянул руку, пальцы его дрогнули, словно охваченные судорогой и подхватили легкий белый билет.
— Билет номер пятьдесят три, — начал читать Толик. И тут буквы поплыли у него перед глазами. В билете находились именно те вопросы, которые он учил. Поверить в такую удачу было практически невозможно. Едва удерживаясь на ногах, Толик дошел до своего места, плюхнулся на стул и некоторое время старался прийти в себя. А потом взял ручку и написал все ответы.
В этот день на экзамене он получил четыре. Ну, потому что нельзя ставить пять тому, кто прогулял почти все занятия по дисциплине.
В ближайшее же воскресенье Толик побежал в Церквушку. Шмыгнул в крохотный деревянный коробок, и в одиночестве простоял до самого конца службы, слушая неизвестно откуда доносившееся сольное пение. Когда все закончилось, из-за невидимой дверки снова выскользнул отец Вадим и приветливо улыбнулся Толику, как старому знакомому:
— Ну что, студент, как экзамен?
— В это невозможно поверить… — начал Толик.
— Неужели сдал? – совершенно не удивившись спросил отец Вадим.
— Сдал – сдал! Это работает, но я даже и не думал…
— А ты думаешь, если бы все знали, что это работает, у нас бы тут очередь не выстроилась? Ну вот студент, первый раз вышло, но на будущее учись сам. Не искушай судьбу.
— Я понял, — кивнул Толик. – И не понял одновременно. Как же это все-таки вышло? Ведь билетов было так много.
Отец Вадим посмотрел на него, еще раз улыбнулся и скрылся за неприметной дверью.
К Толику подошла какая-то старушка:
— Милок, ты свечу брать будешь? А-то мне Церковь закрывать нужно.
— Как закрывать? – спросил Толик. – А батюшка, что с черного хода вышел?
— Какой еще батюшка? – удивилась старушка.
— Ну молодой такой, отец Вадим. Семинарист.
— Нет здесь таких, — ответила старушка. – И других нет. Сколько уж просим определить на наш приход священника. Хорошо бы молодого, да где их взять-то столько? Вот открываю тут по воскресеньям на три часа, чтоб если кто захочет свечу поставить, помолиться…
На грядущий учебный год, абитуриент Анатолий Должиков подавал свои документы в Духовную Семинарию. Он не сомневался, что учиться там будет ничуть не легче, чем в светском вузе. Вот только иначе он уже не мог.
Автор Опубликовано Рубрики Метки
Православный рассказ для детей ЧИТАТЬ
Саше было уже семь лет. Не то, чтобы очень много. Но, все ж и не мало. Отрок, как-никак, а это и звучит солидно, и ответственность. На этот год Саша собирался поступать в первый класс. Мама заранее повела его в ближайшую школу, чтобы Сашу проверили, так сказать, на профпригодность. Нынче, современные школы наподобие университетов стали. Там своя комиссия приемная существует. Если, к примеру, ребенок поступает в школу с английским уклоном, так еще до обучения извольте знать алфавит, слова некоторые и прочее. Но, Саша, к счастью в английскую школу не шел. Да и не было в их городе таковой.
Зато была Маргарита Семеновна Берест, которую боялись все от мала до велика. Чтобы понять ее характер, достаточно только узнать, что в квартире Маргариты Семеновны был устроен особый красный уголок с портретами Гоголя, Пушкина, Достоевского и других светил отечественной литературы. Так вот, просыпаясь утром, первым делом, она шла в этот уголок и просила своих кумиров дать ей силы для просвещения юных неокрепших умов. Тоже самое Маргарита Семеновна делала и перед сном.
Так уж вышло, что именно в тот год, когда Саша собрался поступать в первый класс, Маргарита Семеновна была назначена руководителем приемного отделения школьников. Она долго и обстоятельно беседовала с каждым будущим учеником, проверяла его знания, а заодно и знания его родителей, а потом распределяла детей по классам – А, Б, В или Г.
Саша вместе с мамой вошли в просторный кабинет. Мягкий солнечный свет проникал сквозь тонкую тюлевую занавеску, скользил по партам, стенам и сидящей за учительским столом женщине.
Вошедшие поздоровались. Маргарита Семеновна указала им на парту перед собой. Они послушно сели.
— Ну здравствуй, — добродушно начала она. – Сколько же тебе лет, уважаемый?
— Семь, — робко ответил Саша.
— В ноябре будет восемь, — добавила мама.
Маргарита Семеновна поправила очки:
— Восемь это уже серьезно. Ну, что ж, давайте не будем терять время даром. Скажи-ка дружок, знакомо ли тебе имя великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина? – произнося фамилию она слегка повысила голос, словно пытаясь подчеркнуть значимость озвученной персоны.
Саша неуверенно кивнул. На самом деле, он хорошо знал Пушкина, знал его сказки и даже стихотворение «У Лукоморья дуб зеленый» наизусть. Просто сейчас ему было немного не по себе.
— Это очень хорошо, — проговорила женщина, и тут же достала откуда-то увесистый том. – Давай, пожалуй, начнем с поэмы Руслан и Людмила. Прочти-ка мне первую страницу, — она протянула Саше книгу.
— Простите, — робко вмешалась мама, — это что сейчас программа такая? Кажется, в мое время мы эту поэму читали в пятом классе.
— Сейчас не ваше время. И даже не мое, — резко заметила Маргарита Семеновна, и от тона ее у Саши все как-то похолодело внутри. Он смотрел в книгу и молчал, макушкой ощущая на себе колючий пристальный взгляд.
— Ну, что же мы здесь, до утра сидеть будем? – наседала учительница.
Саша сглотнул застрявший в горле ком и прошептал:
— Я не умею.
— Что? – переспросила Маргарита Семеновна. – Я не расслышала.
— Я не умею читать, — повторил мальчик, не отрывая глаз от книги.
У сидящей рядом мамы слегка порозовели щеки. И, совсем не оттого, что она мало внимания уделяла собственному ребенку. Нет, Саша очень упорно занимался чтением и с мамой, и с бабушкой, и даже с папой, когда тот возвращался из рейса. Вот только буквы никак не желали заводить с ним дружбу. Они словно играли в прятки, показывая свое истинное лицо лишь на мгновение, чтобы тут же скрыться, смешаться в толпе своих безликих собратьев. И ведь странно – Саша не подавал иных признаков задержки развития. С точки зрения современной медицины, он был совершенно здоров. Если честно, потеряв последнюю надежду, мама очень рассчитывала на школу. Она думала, что ее сынок придет в класс, а там ему встретится чудо педагог, с многолетним опытом работы, и все как-то само собой наладится.
Маргарита Семеновна встала и медленно прошлась по комнате. Наверное, было бы лучше если бы она сказала хоть что-то. Но она молчала, и молчание это странным образом сотрясало воздух.
Наконец она уселась на свое место:
— Да, в современном мире, увы, иные идеалы. Сегодня телевизор и все эти кнопочные приборы заменяют нам то, что может приносить подлинную радость. Мальчик не виноват. Семья – вот институт, который в первую очередь несет ответственность за формирование юных умов. В вашем случае я могу сказать только одно – если ребенок к восьми годам не научился читать, проблему нужно не озвучивать полушепотом. О ней нужно кричать, что есть силы. К сожалению, в нашем городе нет такой школы, в которой занимаются с проблемными детьми. Думаю, вам стоит обратиться в райцентр.
— Подождите, — испугалась мама. – Но, ведь у вас нет оснований…
Маргарита Семеновна не дала ей закончить.
— Думаете у меня нет оснований? Да знаете ли вы, что я в свое время возглавляла краевую комиссию по отбору абитуриентов для Московских вузов! Ко мне даже покойный губернатор обращался за помощью при написании особо важных документов. Мое слово в образовании нашего города весит гораздо больше, чем вы можете себе вообразить.
— Пожалуйста, дайте нам шанс, — мама едва не плакала. От выражения ее лица у любого сердце могло бы дрогнуть. Но только не у Маргариты Семеновны.
— А что же вы за восемь лет не использовали свои шансы? Набор учеников завершается десятого августа. Не думаю, что вам удастся изменить что-то за два месяца.
— Значит, до десятого августа у нас еще есть время? – мама расправила плечи.
На ее лице не осталось и следа от былого горестного выражения. Одно только спокойно-напряженное ожидание.
— Ну, если вам от этого станет легче, то да. Только учтите, что в районную школу для проблемных детей прием документов завершается примерно в это же время. Можете прозевать свое место и там.
— Благодарю вас, — сказала мама, взяла Сашу за руку и вышла из класса.
Июньский полдень был на редкость ласковым. От жары не хотелось прятаться в тень. Наоборот, солнышко светило мягко, бережно поглаживая золотые волосы мальчика, конопатя его маленький нос, и отливая перламутровым блеском на платье высокой и стройной мамы. Они шли медленно. Говорить обоим не хотелось.
В этот день Саша и мама долго бродили по уютным городским улочкам, пахнущим свежей мятой, и алычой, и малиной, и курятниками, и еще много чем таким знакомым и обыденным.
А потом где-то зазвонил колокол. Мама и Саша остановились, невольно прислушиваясь к этому странному и вместе с тем обычному звуку. Они словно впервые осознали, что здесь в их маленьком мирке есть колокольня, которая для чего-то звонит в этот вечерний час.
Не сговариваясь, все также пребывая под влиянием своих тяжелых и молчаливы мыслей, они направились по обыкновенной тихой улочке, вдоль обыкновенных одноэтажных домиков туда, откуда раздавался незнакомый призыв.
Храм, а вместе с ним и колокольню открыли всего несколько недель назад. Может быть именно сейчас тяжеленный, видавший виды колокол впервые прозвенел спустя многие годы. И может быть именно поэтому мама и Саша так удивились его звону. Хотя, сказать наверняка очень трудно.
Небольшая Церковь в честь Святителя Николая выглядела так, как и положено двухсотлетнему зданию, не находившемуся ни под какой охраной государства долгие годы. Некоторые окна из-за отсутствия стекол были заколочены, вместо ступеней у парадного крыльца был сконструирован дощатый помост с кирпичиками. Сквозь серо-голубые стены проглядывала чернота основания конструкции.
Несколько старушек уверенными шагами подошли к двери и одна за другой скрылись в черной неизвестности.
Саша вопросительно посмотрел на маму. Дети всегда так делают, когда чего-то не знают. Мама взяла его за руку, и вслед за старушками нырнула под свод двухсотлетнего зодчества.
Пройдет несколько лет, и запах, который они впервые почувствовали в Церкви станет таким же привычным и знакомым, как и запах уютных городских улочек. Но сейчас что-то тонкое, ароматно-умиротворяющее и даже волшебное почудилось им в окружающей необычной обстановке. Чей-то правильный и очень высокий голос выводил мотив незнакомой песни. Все было странно и вместе с тем незатейливо, словно Кто-то заранее положил быть этому запаху, этой песне и вообще этому месту здесь от начала и до скончания времен.
…Наверное, прошло достаточно времени, потому что старушки стали расходиться, а мама с Сашей все еще стояли в Церкви, не решаясь двинуться с места. Кто-то негромко окликнул их. Мама, словно очнувшись от глубокого сна, посмотрела на человека, стоявшего рядом. Это был обыкновенный седенький священник, каких иногда рисовали в учебниках по научному атеизму. Вот только, в отличие от тех персонажей, глаза у этого были теплыми:
— Служба уже закончилась, — спокойно произнес он, — могу я вам чем-нибудь помочь?
— Не знаю, — как-то само собой вырвалось у мамы.
Это бывает, когда совершенно незнакомому человеку вот так запросто выкладываешь все, что есть на душе. Словно всю свою тяжесть выливаешь на него, только от того, что он не свой и его не жалко. Мама говорила о своей беде и, кажется даже всхлипывала временами. А Саша просто стоял рядом. Он знал, что сегодня снова заставил свою мать переживать и всем сердцем хотел это исправить.
Священник внимательно выслушал говорившую, а когда она замолчала, спросил:
— Ну и с чего вы решили, что все так уж безнадежно?
— Как? – не поняла мама. Ей вдруг показалось, что священник ее вовсе не слушал, и от этого стало не по себе.
— Если человек пытается решить проблему своими силами, а у него ничего не выходит – это не признак безнадежности. Это всего лишь означает, что здесь, как, впрочем, везде и всегда без Бога мы бессильны.
Мама посмотрела на священника недоверчиво.
— Вот, к примеру, — продолжил он свою мысль, кто-то болеет. Болеет долго и тяжело. Врачи лечат его, лечат, так и эдак стараются, но у них ничего не выходит. О чем это говорит?
— О том, что человеку нельзя помочь? – простодушно спросила мама.
— О том, что причина болезни есть, как же иначе, просто с того места, где стоит врач она не видна. Зато всевидящий Господь знает о болезни этого человека еще до того, как она появилась, знает о ее причинах, о том, для чего она, к чему ведет.
— Вы хотите сказать, что наша проблема тоже имеет свою причину, которая не видна на первый взгляд?
— Я хочу сказать, что о безнадежности в вашем случае говорить нельзя, поскольку самое сильное и самое действенное средство вы еще даже не пытались использовать…
В этот день мама и Саша ушли из Церкви не с пустыми руками. Они несли с собой крохотный молитвослов, в котором были собраны самые важные молитвы – Отче Наш, Символ Веры, Царю Небесный, Богородице Дево радуйся и еще несколько.
Теперь каждый вечер перед тем, как лечь спать, мама молилась в Сашиной комнате, каждым уголком своего любящего сердца уповая на Создателя и Его всеблагую милость. Когда наступило десятое августа, молитвы читал уже Саша, а не мама. Удивительно даже, за каких-то два месяца ему удалось научиться читать так, как иным ребятам не удавалось и за несколько лет. Все оттого, что, когда человек не полагается на свои силы, а предает себя в руки Господа, жизнь его, а вместе с ней и все умения, цели, планы и мечты идут уже не по тернистой горной тропинке, а по широкой светлой дороге, освещаемой дивным светом, невидимым нашими земными очами.
От автора. Это мой самый первый в жизни рассказ. Знаете, бывает так, одно малюсенькое событие в жизни, вроде бы неважное, меняет все. Переворачивает с ног на голову. Вот и здесь… Кто-то давным-давно попросил меня написать рассказ для благотворительного рождественского конкурса. Почти не глядя я набросала сюжет из повседневности, лишь немного подключив фантазию. А после этого стала писать. Коряво, много, но зато от души. Бросила преподавательскую деятельность и любимую географию, о которой мечтала почти всю жизнь, и пустилась в долгое плавание по волнам сюжетов и вымышленных судеб.
Так что, дорогие мои, как говорится, не взыщите. Читайте сердцем, а не глазами. Мораль, она ведь почти всегда на поверхности.
…Неужели Вы никогда в жизни не видели чудо? Если это так, то мне Вас искренне жаль, потому что без чудес любой человек – не важно, кто это, молодой парень или седая женщина, сразу превращается в дряхлого старика. Уходит такой человек утром на работу, вечером возвращается домой и ничегошеньки чудесного не ждет, потому что, наверное, ему мама с папой в детстве говорили, что чудес не бывает. А он и поверил.
В нашем маленьком городишке на самом юге Матушки России в большом девятиэтажном доме вместе с собакой таксой жил один такой человек. Никогда не замечали, как некоторые животные могут быть похожи на своих хозяев (или хозяева на них)? Ну, прямо одно лицо! И у этого дядечки собака была очень на него похожа – смотрит так исподлобья, зубы скалит и так и хочет укусить всех прохожих. Однажды я шла по улице вместе со своей собачкой, так эта такса налетела на моего бедного пса и прокусила ему бок. Я заплакала, а дядечка еще и крикнул нам вслед, чтобы не ходили тут больше никогда и еще что-то плохое… Не помню.
И в доме все его не любили. Потому что он ни с кем не здоровался. Пройдет мимо местных бабулек, дверью входной хлопнет. Ну что тут скажешь. Мы даже, грешным делом, ему за глаза давали разные нехорошие прозвища. Например, за то, что он один раз бросил в соседских мальчишек картошку из окна, чтобы те не гоготали ночью перед окном, мы его так и называли — Картошка.
Недалеко от нашего дома есть маленькая церквушка, у которой даже и здания своего нет – вытянутый низкий барак и крест над входом. Но там всегда так многолюдно, потому что священник – отец Петр – человек мудрый и даже, говорят, прозорливый. К нему и монахи приезжают на исповедь. И мы ходим, хотя и не так часто как хотелось бы.
Ну так вот, в канун Рождества мы с мамой пошли на всенощную службу в эту церквушку, кое-как втиснулись в переполненную комнатку и, ничего не замечая вокруг, погрузились в то необыкновенное мгновение последних часов поста, после которых смиренное христианское воздержание и скорбь сменяются на душевное ликование и сопричастное радование, вместе с другими сотнями православных верующих всего мира. Хор уже запел «Блаженны нищие духом…», и вдруг я заметила в углу возле иконы Николушки Чудотворца того самого дядечку – Картошку. Стою и не могу поверить, что он тоже в церковь на Рождество пришел. Маму за руку тяну, показываю ей тихонько и вижу, что она тоже удивлена не меньше меня. Я так больше и не смогла погрузиться в молитву. Только стояла, и на душе было очень плохо, да на дядечку поглядывала.
А когда закончилась служба, я попросила отца Петра исповедовать меня, и там, на аналое перед Святым Евангелием, покаялась ему в том, как плохо думала об этом человеке и что во время службы не молилась вместе со всеми, а воображала себе Бог весть что.
Удивительно, но батюшка сразу понял, о ком я ему говорю. Отпустил мне грехи, а потом рассказал вот какую историю.
Двенадцать лет назад в Москве жила-была одна большая дружная семья: папа, мама и четверо детей. Жили они не богато, но всего хватало. Папа работал сантехником, а мама сидела дома и воспитывала детей. Благо, что квартира была у них своя. От бабушки осталась. В один прекрасный день в этом доме случился большой пожар, и когда папа вернулся домой, то к своему ужасу обнаружил, что вся его семья погибла. Трудно представить, что после этого случилось с человеком. Он бросил работу, жизнь потеряла всякий смысл. Через несколько лет встретив его на улице случайно, можно было подумать, что это спившийся бомж, который таким и родился. Однажды, изрядно выпив, он впервые решил расстаться с жизнью и даже сам удивился, как эта мысль не приходила ему раньше в голову.
Пошел в метро и стал ждать поезд. Когда ветер на его голове уже начал шевелить засаленные волосы, предупреждая о приближении поезда, он сделал шаг вперед и оказался… не под вагоном, а в каком-то неизвестном месте. Было очень тепло и легко на душе. Как в детстве. Вдруг кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел жену, а рядом всех своих четверых детей.
— Ну и слава Богу! — сказал он, — значит, я умер и попал в рай.
— Нет, — ответила грустно жена, — ты не умер, а если бы и умер, то в рай самоубийц не берут. Зачем ты так никчемно проживаешь свою жизнь?
— Мне ничего без вас уже не нужно, — сказал мужчина.
— Живи, потому что ты не сам дал себе жизнь, и не тебе ее отбирать. А мы тебя ждем здесь, и для нас нет времени. Кажется, только минуту назад мы с тобой расстались.
Он посмотрел на жену и улыбающихся рядом детей. Самый маленький задорно махал ему ручонкой.
…Мужчина открыл глаза, лежа на бетонном полу перрона. Над ним склонился недовольный полицейский. Через несколько дней человек продал дорогущую квартиру в Москве, часть денег отдал в ближайший благотворительный центр, а сам уехал в маленький южнорусский городок, купил себе собаку таксу и зажил с ней в полупустой квартире с ободранными обоями, оставшимися после прошлых хозяев.
— Вот так, — сказал батюшка. — Не судите, да не судимы будете. А то, что он злой на весь мир, так это оттого, что никак не поймет, отчего ему так долго приходится на земле одному мучиться и ждать встречи со своей семьей.
Православная писательница Валентина Ивановна Цветкова родилась в 1936 г. в с. Никольское Саратовской области. Позже она переехала на учебу в Самару. Педагог по образованию, она много лет непосредственно общалась с детьми. И это чувствуется в ее рассказах. Знание детской психологии позволило Валентине Ивановне написать свои рассказы таким языком, который воспринимается детьми легко, непринужденно. Поэтому ее произведения читаются с интересом не только детьми, но и взрослыми, ведь в сущности, все мы в какой-то мере большие дети.
В.И.Цветкова сотрудничала с различными православными газетами, в частности с самарским “Благовестом” и рязанским “Благовестом” С 1999 года живет в Рязани и продолжает трудиться над новыми произведениями, которые, надеемся, в скором времени выйдут в свет.
Чудная
Бабуль, купи мне сегодня, пожалуйста, фломастеры, — попросил Витя утром свою бабушку.
— Куплю, — ответила она, повязывая на голову платок.
— Ну тогда, бабушка, пошли скорее!
— Подожди, Витенька, я пирожки из духовки вытащу, Агафью Семеновну по дороге угостим.
— А, это ту, что сидит всегда на одном и том же месте, и кто к ней не подойдет, всем низко кланяется, даже если я иду и ничего ей не подаю. Мы с мальчиками нарочно несколько раз мимо нее проходили, и она каждый раз вставала и кланялась. Чудная какая-то!
— А вот этого делать не следовало бы! — рассердилась бабушка. — Во-первых, она — моя первая учительница, а во-вторых, ты и сам заметил, что она не за подаяние кланяется. Ты бы вот об этом подумал.
— А чего думать-то, она просто чудная. И, говорят, у нее был двуглавый орел.
— Витя, ты недопонял и пересказываешь другим, а это грех. — Бабуль, но ведь все так говорят.
— А ты молчи. Ведь ты не видел сам, лучше послушай, что я тебе о ней расскажу. В те далекие годы, когда я была маленькая, ученикам не разрешали носить крестики. Учителя, конечно, знали, что мы их носили, но старались не замечать. Наша же молоденькая учительница Агафья Семеновна с двух девочек сняла крестики и в угол бросила. Мы так испугались, думали учительница сразу умрет. А она сказала: “Вот видите, ничего не случилось!” И продолжала вести урок. После этого случая многие потеряли страх перед святыней. Через некоторое время у Агафьи Семеновны родился ребенок. Я сама его видела: вместо одной головы, у него были две маленькие головки. С тех пор она как бы закрылась ото всех, хотя находилась среди людей, а каждому, проходящему мимо, кланялась. И Господь ее простил и даже даром наградил. У каждого проходящего она видит на голове как бы отметку, — что это за человек. А тем, кто ее близко знал, Агафья Семеновна сказала о том, чтобы мы друг друга поклонами приветствовали и Бога поклонами чтили. Чтобы несколько раз в сутки перед иконами кланялись.
— Бабуль, мне стыдно теперь мимо нее проходить.
— А ты подай ей пирожочек и тоже поклонись.
— Она же увидит, что я лгу, — замялся Витя. — Ведь фломастеры-то у меня есть, а я еще прошу.
— Ну вот и хорошо, что признался.
— Значит, в магазин теперь не нужно идти. А пирожок ей, бабуль, давай, я все-таки отнесу. Она увидит, что я уже не лгу!
Акафист
— Когда меня еще на свете не было, одна тетя купила коровушку на базаре и повела ее домой. Надо сказать, что жила она в далекой деревне. Коровушка попалась тощая, сначала шла тихо, потом легла посреди дороги и идти не хочет. Тетя ласкала ее, стегала, но она не поднималась. Заплакала тетя и стала Бога просить. Вспомнила, что еще помощника скорого надо призывать — Николая: “Помощник наш, угодник Божий Николай, помоги корову до дома довести. У меня детки без кормильца-отца. Ждут молочка, а коровка вот погибает”.
Заливается слезами тетя. Бог, видя такое, прислал старичка. Идет он навстречу с прутиком, корову похлопал, она встала и пошла. Когда стал старичок уходить, на прощание сказал: “Ты, молодайка, загони коровушку во двор крайнего дома, и что там будут давать, — бери, не отказывайся”.
Она так все и сделала. Пустили ее переночевать две старушки, накормили. И коровушка без корма и питья не осталась.
Наутро в дорогу гостинчика дали. А коровка, за ночь отдохнула и быстро побежала домой…
Подружки над Лидой смеются: “Ты еще не жила на свете, а рассказываешь, как будто все видела своими глазами”. Лида улыбнулась: “Но это же правда! Так было! Молодайка та жива. Это родная бабушка моя, она нам все рассказала. И сама Николу Чудотворца не забывала, и нас приучила почитать его. Мы с ней акафист каждый четверг читаем”.
Девочки выбрали книги и ушли, а взрослые удивились глубокой вере, простоте, искренности и решили: “Пусть дети читают толстую Библию, ведь мудрость они получают не от взрослых, а по благодати Божией”.
Слепой мальчик
Этот было давным-давно. Зимой, по вечерам, мы всей семьей сидели на большой русской печке. Нас, детей, было шесть человек. На улице мороз, вьюга, в трубе ветер гудит, а на печке так хорошо, тепло от кирпичей. Хочешь — лежи, хочешь — сиди. А чтобы видно было друг друга, зажигали лампу со стеклянным пузырем в виде вытянутой груши. А в углу избы, на самом видном” месте, пред иконой горела лампадка. И все так уютно, радостно, спокойно, тихо. Кто выкладывал из тыквенных семечек “царский дворец”, кто просто их очищал и ел. Этим занимались младшие, а старшие вязали кружева, перебирали шерсть, пух. Нам так хотелось потрогать пух с шерстью руками, шарики-мячики скатать, но нельзя. Они нужны для носков, варежек. А мячи старшие для нас скатали из коровушкиной шерсти, которая на дело не годится. Мячик хороший получился: и мягкий, и подпрыгивает, как резиновый. И коровке приятно, когда ее чешут. Ну так вот. Сидим мы на печке, но не молчим. Мама молитву тихонечко поет. “Царю Небесный…” С нею всегда начинают всякое дело потому, что призывается в помощь Дух Святой. А затем по очереди истории рассказывают: и страшные, и смешные, и вот такие, как эта, — про слепого мальчика.
Родился этот мальчик зрячим, но однажды сильно заболел и ослеп.
Сначала никто и не догадывался, потому что он был еще грудным и ползал по полу. А когда его мама положила возле него шерстяной клубочек, то малыш стал искать его ручонками и не нашел. Обратились к врачу, но было уже поздно. К любому горю привыкаешь, привыкли и к слепому сыночку.
Но Господь так умудрил его, что не сразу подумаешь, что он слепой. Глаза у мальчика были чистые, красивые, открытые. Двигался он осторожно, но до двери доходил без палочки. Сам ходил в колодец за водой для коровушки. Уж так они друг друга понимали, будто верные друзья. Он ухаживал за ее постелькой: тщательно соломку переберет, чтобы ни камушка, ни навозного комочка не было. А кормил ее пахучим сеном с ягодками клубничными. Зорька жует сено, а слепой мальчик гладит ее. Коровушка ляжет, и он присядет к ее теплому боку, да так и заснет возле нее. Зорька повернется, вздохнет и согреет его теплым паром. Мама ищет сыночка, все уже ужинать соберутся, и находит мальчика всегда у Зорьки подбоком. Как-то папа объявил: Зорьку сдадим на мясо. Слепой мальчик быстро вышел из избы. Мама слышит: в сарае кто-то с плачем, что-то кому-то рассказывает. Прислушалась, присмотрелась, а это ее слепой сыночек молит Бога о помощи, чтобы Зорьку не сдали на мясо. Потом обнял коровушку за шею и плачет. А Зорька понимает все, только сказать ничего не может, а из огромных коровьих глаз с длинными ресницами, ручейками текут слезы. Мама все это увидела, но ничего не сказала. А за ужином папа уточнил: хоть Зорька и дает маловато молока для такой большой семьи, но Бог даст — она теленочка нам принесет, молока прибавит. Все были рады, а больше всех сыночек слепой.
Иисусова молитва
У слепого мальчика кроме коровушки Зорьки были еще и другие друзья. Про всех я расскажу по порядку. Кот Дик и кошка Белоножка все время возле его ног вертелись, никуда не уходили. Если зимой слепой мальчик к Зорьке в сарай выходил, то они ждали его у порога. Только скрипнет дверью, они сразу же бегут к мальчику со всех ног. Сидеть он любил не на стуле, а на полу. Кошки же были этому рады, терлись боками, мурлыкали, садились ему на ноги. Когда у мальчика в кармане было что-нибудь съестное, он вынимал из кармана, обязательно обдувал от крошек, крестил и говорил: “Господи, благослови!” Так он делал всегда. А потом ел сам и кошкам по кусочку давал.
Если же слепой мальчик вставал ночью молиться, пока все спали, Дик и Белоножка находили его и садились рядом, повернув свои мордочки к иконам. Уходили все вместе: мальчик на печку спать (или летом на полати), а кошки под пол мышек пугать.
И вот слепой братец воду из колодца достает, а младшие сестренки, братики бегают наперегонки и разливают по своим грядочкам, луночкам. Весело всегда было, слепой братец подбадривал, похваливал за хорошую работу поливальщиков.
А когда младшие уставали и спрашивали: “А скоро закончим?” На то он отвечал: “Нет, еще только половину полили”. Поливальщики ему возражали: “Нет-нет, все полили. Ты не видишь ведь!” Слепой мальчик, улыбаясь, говорил: “Вижу, полейте еще раз свои грядочки, а то я слышу, они просят: пить, пить!” Дети прислушиваются и даже прилягут ухом к грядке и правда услышат, что земля “сипит” от жары. Тогда они еще раз поливали, и земля больше уже не просила пить. Слепой мальчик вдруг объявлял сестренкам и братикам: “Все, по последнему ведерку отнесите и закончим”. Как же он узнавал, что грядки напитались водой? Оказывается, он молитву Иисусову читал: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!” Заранее камешки заготовит и положит у ноги. Как ведро из колодца вытащит, молитву скажет, и камешек от ноги отбросит. Когда камешки кончатся, тогда и все двести ведер воды вытащены. Огороду достаточно этой влаги, а для души двести раз молитву прочитал. Вот ведь как Господь его умудрял: он, слепой, нас оберегал своими душевными очами.
Горошина
Приехала как-то бабушка к внучатам помогать сеять горох. Радостно им с ней было, ведь она всегда ласковые слова говорила. Даже папа подобрел, деток своих не ругал, а бабушку мамой называл. Так все просто. “А где просто, там ангелов до ста, а где мудрено, там ни одного, — говорит бабушка. — Без ангела, как без провожатого, невозможно дороги найти в неизвестном пути, а тем более в Царство Небесное войти. Там нужно три двери одновременно пройти”. — “А как так можно, бабуль? — спрашивают внучата, — Расскажи!” — “Трудно, милые мои. Двери эти расположены друг за другом и открываются только на один миг. Двери эти высокие, тяжелые, человек перед ними стоит, как горошина малая. В первую шагнет, а вторая перед ним тут же закроется — и человек как в ловушке, в беспросветной тьме. На миг опять все двери открываются, шагнешь во вторую дверь, а передняя закрывается… Одному без помощи не пройти. Вот и нужен помощник — ангел или святой угодник, чтобы двери придержал, а человек через них пробежал. За ними — свобода, ширь такая, что глазом не окинешь.
Впереди отлогая гора, но что за ней, пока не видишь. Повернется человек назад — дверей уже нет. Только следы свои, как на снегу, отчетливо увидит. Они и вкривь, и вкось, и прямо, и кругами. Иди, брат-человек, вперед гляди и молитву все время твори — тогда дойдешь до Небесного Царства”. — “Бабуль, а в царстве этом сладости есть?” — “Еще какие! Человек и не представляет, что его там ожидает”.
Внучка Машенька слюнку проглотила и ручкой кармашек пощупала — так ей захотелось конфетки. Видит: бабушка во рту что-то держит. “Бабуль, а дай мне, пожалуйста, одну конфеточку”. — “Это не конфета, хорошая моя, а горошина”. — “А зачем ты ее во рту все время держишь?” — “Я молитву творю — это значит говорю: “Господи Иисусе Христе, помилуй меня, грешную”. А горошина во рту мешает и напоминает: дела добрые твори и молитву не забывай — вместе они тебя в Царство Небесное приведут. Только не останавливайся”.
Внучка Машенька положила в рот горошину, а в руки взяла лукошко и пошла скорей сажать, чтобы за бабушкой поспевать. Ведь Царства Небесного каждый сам своим трудом должен достигать.
Карусели
Бабуль, посмотри, какой полосатый жук в окно влетел и о зеркало бьется, — сказала Настя. — Я его платком отгоняла, а он не улетает.
— Это, внученька, он себе подобного увидел и увлекся, — ответила с улыбкой бабушка.
Стали Настя и ее младший братишка руками размахивать и жука к окну направлять.
— Он упрямый, как ты, Вася, — рассердилась девочка, — опять к зеркалу летит.
А бабушка жука легонько прижала и за окно выпустила. Он полетел, загудел.
Настенька с Васей рады — значит, жив. Бабуля же, глядя в окно, вздохнула:
— Пока не вразумит, не направит кто-то, слабый может погибнуть. Особенно, если обратный путь забудет.
— Бабуль, а как найти обратный путь? — спросил Вася.
— По приметам, мой хороший. За них, как за невидимую веревочку, держаться надо.
— Это как на карусели? — уточнила Настя.
— Умница моя, ты очень хорошо подсказала. Когда на каруселях кружишься, все вокруг быстро мелькает, интересно и дух от высоты захватывает. Но ты при этом не забывай за веревочку держаться — иначе можешь сорваться и сильно ушибиться. Тогда обо всем забудешь. А кто виноват? Сам, конечно. Увлекся и про веревочку забыл, из рук выпустил. Себе навредишь и доброго хозяина карусели обидишь. Ты же ему обещал держаться. А он второй конец к себе привязал и всю поднебесную красоту решил тебе показать, чтобы ты туда стремился.
— Бабуль, а Вася-то наш высоты боится, — сообщила Настя.
Бабушка улыбнулась:
— Зато любит Богу молиться и послушание у него есть. Вот за это Творец наш поднимет Васю на великую высоту. А с Господом Богом нигде не страшно.
— А девочкам можно на такую высоту? — интересуется внучка.
— Всем можно, мои сладкие. Только за веревочку держись, да от Творца-Бога не оторвись.
— Бабуль, я поняла. Буду, как Вася, молиться и всегда старших слушаться.
Бабушка их перекрестила и заплакала. Внучата перепугались:
— Бабуль, что с тобой?
— Да ничего, милые мои. Это я от радости, что вы так хорошо все поняли.
“Верую” для верных
В деревне друг о друге все знают: кто, куда пошел и зачем… Если иду в левую сторону от дома, значит — в клуб, а если в правую, то в церковь.
В тот день я пошел в церковь, ведь был великий праздник Рождества Христова. Что пели и читали в храме — я не понял, но на всю жизнь запомнил, как у всех в руках горели свечи, как пели хором, всей церковью.
У меня было торжественно и радостно на душе. Вдруг я услышал, как кто-то тихо сказал: “Без людей земля сирота”. Эти мудрые слова произнесла блаженная Нюрушка, или “простенькая”, как ее звали у нас в селе. Меня поразило, как просветлело ее лицо, когда запели “Верую”. Людей трогало до слез, когда она говорила кому-то, что он “угоден Богу”. Человек говорил: “Нюрушка, я грешен”. — “Но все равно ты верный”, — успокаивала она. Это слово нравилось мне: какое-то надежное, счастливое. Для себя я сделал вывод: если верным быть, значит, лучшего и желать не нужно.
При выходе из храма я опять услышал шепот:
— Ты замужем, Нюрушка, была?
— Нет, нет! Я обет Богу дала.
— Возьми вот пирожок… Может, у тебя дома есть нечего…
— Что ты… Масла вон какой комок. Я ведь по средам и пятницам его никогда не ем, так что надолго хватит.
— Почему?
— Не хочу с предателем Иудой в эти дни наслаждаться.
Тут я подумал: “Вон оно что! А я этого и не знал”.
— Тетя Нюра, вот тебе конфета. Помолись обо мне.
— Спасешься ты, сынок. “Верую” с верными пел. А вот просфору соседке своей передай, она болеет. Оставайся с Богом.
Поклонилась и ушла. Вот такие Нюрушки и есть верные, они Угодники Божий, а от них и нам спасение.
Живые картинки
Никита, сегодня мы будем цифры учиться писать, к школе готовиться нужно.
— Папа, а я их уже знаю на “пять”. И он быстро написал цифры первого десятка. Отец поставил ему оценку “три”. Никита к Барсику подошел пожаловаться. Кот своими зелеными глазами по цифрам повел, потом лапкой листок царапнул и под стол спрятался.
— Даже Барсик заметил ошибку твою у цифры шесть, в правую сторону завиток пишется… Ну, а урок чтения будет в саду.
Папа ручкой слева направо повел и как-то торжественно произнес:
— Вот это все, что видишь, Господь наш, Творец, создал, и все есть в живой этой книге. Смотри внимательно на все, — продолжал папа, — замечай, и в малой букашке откроешь чудо, ведь Творец создал всех и все для общего блага. Как тебе понятнее объяснить? Например, жук-почтовик летит с приказом, ведь не трудное дело, да? Но если замедлит полет своевольно и не прилетит в указанный срок — беда для всех случится. Даже утро может не наступить, если солнце встать опоздает. И останется темнота, ночь вечная будет — страшно! Вот я и говорю, все исполнять должны волю Творца безукоризненно и срочно. В этой “живой” книге человеку нужно много разгадать. Для чего в саду дерево растет? Познай, сорви, покушай.А фиалка почему разными цветами цветет? Почему подсолнушек за солнцем головой крутит? Некоторые цветочки на ночь крепко закрывают лепесточки, как на замочек, а утром приглашают пчелок в гости собрать пыльцу. И почему же мед не киснет? Но сладок и ароматен всегда, а ведь изготовляет его не человек, а всего навсего букашка-пчела. Знай! Что и жизнь человеку дана на земле в основном для разгадок этих. Научись отличать Самого Мастера — Творца от Его подделок.
Никита рассмеялся: “Да как же можно, папа, живого художника сравнить с какой-то его картинкой — “мазней”. Художник захочет картинку сотрет или нарисует вновь с крыльями или рогами. А картинка что сможет сделать художнику — Творцу? Она сама-то только может выцвести и превратиться в тлю”.
— Хорошо, сынок, рассуждаешь, за тебя спокоен буду я. А теперь еще тебе осталось полюбить Творца сильнее, чем самого себя. Ведь и нас, людей, смастерил Он тоже. Не забывай, отечество наше — Небо. Будь достоин Творца, чтобы быть возвращенным туда! А жизнь на земле коротка, как сновиденье. Помни это, милое дитя! Только не увлекись искусственными картинками, ведь беда человеку от них пришла.
Загадочная полянка
В дороге познакомились мы со старичком, благообразным таким, привлекательным: густые белые волосы на голове, окладистая, кучерявая борода и зеленоватые глаза с поволокой. Улыбка добродушно-виноватая. Он все время смотрел в окно и будто прикидывал, рассчитывал что-то в уме, а потом вдруг встрепенулся и нас позвал к окну. “Смотрите внимательно, — сказал старичок, — запомните все, что увидите на этом месте”.
Мы послушались и стали пристально рассматривать полянку из окна поезда и торопливо сообщать ему: “Вон лошадь пасется, корова пестрая, коза белая, кусты сирени, березки, одуванчики. И очень широкая полянка, а жилья человеческого не видно”.
Немного погодя старик успокоился и поведал нам историю…
“Однажды занес меня мой конь на эту полянку. Я был поражен ее красотой, тишиной и чем-то еще, необъяснимым. Слез с коня и иду, наслаждаюсь созерцанием дивной красоты. И от удивления останавливаюсь: около моих ног лежит гнездо с куриными яйцами. Человеческого жилья нет, а курица живет и яички несет. Вот, думаю, ужо будет яичница. Прикидываю куда мне их положить, чтобы не разбились. И, не подняв еще головы, краем глаза вижу какую-то тень. Смотрю: а это девочка! Говорит:
— Не берите яйца из гнезда, а то вы лишите Бархоточку ее радости!
— А где же курица? — спросил я.
— Она придет скоро.
— А ты кто? — опять спросил я ее.
— Я Марьюшка. Стерегу животных.
— Кого же ты стережешь?
— Малька. Он красивее вашего коня. Я решил с ней поспорить: красивее моего коня — не может такого быть! Она предупредила:
— Малек не выйдет из чащи, если будет слышать наш разговор.
— Куда же я должен спрятаться, чтобы посмотреть на него? Хоть одним глазком. Марьюшка сказала:
— Прятаться не надо. Смотрите в оба, только молчите, а то спугнете.
Я обещал молчать. Она позвала пронзительным ласковым голоском:
И он тут же показался из чащи леса, с шелковистой длинной гривой, с шеей лебединой… Я замер от восторга, а потом присвистнул: “Вот это конь!” От звука Малек стремглав бросился бежать и исчез в чаще.
Стал я объяснять Марьюшке: “Нельзя такого красавца держать одного, без друзей”. Она, помолчав, ответила:
— Мы его друзья!
А я с насмешкой:
— Это ты-то с курицей?
А Марьюшка сказала без обиды:
— Ну почему же, еще Калинка есть.
— Это еще кто такая? — спросил я, еле сдерживая раздражение, потому что весь находился под впечатлением от чудесного коня.
А Марьюшка, не замечая моего неуместного гнева, рассказала, что у Калинки недавно родилась дочка. Она говорит, радуется, а я все смотрю на лес, не выбежит ли конь…
— Ну, — тороплю я девочку, — зови свою Калинку, посмотрим и ее.
— Нет! Мы должны сами к ней подойти.
Пришлось уступить — пошли смотреть. Увидел я пеструю корову Калинку с теленочком, который качался, стоя на четырех ногах, и они у него разъезжались в разные стороны. Подумал я: “Вот невидаль — корова! Чем тут восхищаться? Не конь же!”
А Марьюшка, словно читая мои мысли, говорит:
— Корова она необыкновенная — обездоленная и незаслуженно наказанная. У хозяина дома она все на своем пути ломала, переворачивала, сама однажды в погреб угодила. И хозяин решил от нее избавиться. А когда мы с ней на эту поляну прибежали, я пригляделась и поняла: она оказывается слепая. Хозяева сжалились, не отняли ее у меня и стали мы с Калинкой жить на этой полянке. Она сирота и я сирота. Слепого коня тоже сюда привели, и всех обездоленных мы принимаем. Любим друг друга. Люди меня служанкой, монашкой зовут.
Старик озабоченно уточнил: “Значит, у Марьюшки еще коза белая появилась?” — и продолжал:
— Как же ты живешь, — спросил я ее тогда.
— Бог помогает. Он про нас не забывает, утешает и в обиду не дает. Землянка наша, как сарай, а на душе-то рай! Когда я молитву пою, то мне ангелы подпевают, и аромат тогда бывает, как в саду весной. Словами не скажешь. И землянку нашу кто-то освещает.
Я спросил Марьюшку:
— Часто так бывает? Она ответила:
— Всегда, когда Господь Сам пожелает. Я попросил:
— Девочка, помолись ты обо мне! Я ведь в грехах весь. Ступил ногой своей на свято место. Как Моисею терновый куст горящий был показан, так вот и мне сейчас, в годину полуверов, открылось на ком свет стоит!
Марьюшка улыбнулась и помолилась. А мне на прощанье наказала:
— Ты сам молись. Господь без тебя не спасет тебя.
Вот и все, что я о ней знаю и никогда не забываю…
Вы сами видели сейчас — коза теперь у Марьюшки”.
Дед замолчал. Мы, “полуверы”, очень удивились и поняли, что наша земля тайн полна.
Разработка урока по «Основам православной культуры» для детей 7-9 лет, с включением авторской сказки. Тема «Тайна: Бог – Троица. Изображение Троицы в русской иконописи»
Княжева Марина Викторовна, воспитатель МБДОУ № 12 «Березка», город Киржач Владимирская область.Назначение: Для домашнего и внеклассного чтения. Сказка предназначена для детей 7-9 лет. Данный материал может быть полезен педагогам воскресных школ, учителям по «Основам православной культуры», школьным учителям младших классов и родителям для изучения и понимания темы «Святая Троица». Она поясняет маленькому читателю такое понятие как «Святая Троица. Бог – троица»
Цель: Помощь в раскрытии тайны и сущности Святой Троицы. Возрождение традиций семейного чтения.
Задачи: Формировать уважительное отношение к материальным и духовным ценностям православия, воспитывать уважение к традициям православного мира, историческому прошлому и настоящему нашей Родины. Способствовать формированию нравственных качеств. Развивать творческий потенциал детей. Воспитывать чувство ответственности за других людей.
Описание: Мир детства и мир сказки просто неотделимы друг от друга. Сказка является необходимым этапом психического развития ребенка, как, скажем, игра. Язык сказок понятен малышу. Ребенок не любит наставлений, а сказка не учит его напрямую. Сказка воспитывает, решает проблемы, успокаивает и, конечно, учит. Детям нужны сказки, нужны, как воздух. Ребята живут ими, дышат, растут и развиваются внутри них.
Один мудрец хотел узнать, каков есть Бог. Но никак не мог. Читал – читал, думал – думал. Устав, он однажды вышел на берег моря. Видит: там ребенок играет с песком – строит из пека колодец и заполняет его водой из моря. «Что ты делаешь, малыш?» - спросил мудрец. – «Вот видите: я хочу перелить море в свой колодец, но никак не получается». – «Как же возможно это?! – воскликнул мудрец. – Может ли целое море поместиться в твоем маленьком колодце?» Ребенок посмотрел на мудреца и сказал: «Ну если невозможно, чтобы море поместилось в моем колодце, то как же ты хочешь вместить Бога в свой немощный ум?» Произнеся это, ребенок исчез. Мудрец понял, что это был ангел, которого Бог послал для того, чтобы вразумить его.
Действительно, понять тайну Бога – Троицы до конца нам (людям) невозможно. Мы можем лишь немного приблизиться к ней.
Сказка о тихой радости.
Жили - были на свете паучки. Обыкновенные паучки, семья паучков – мама, папа и сынок. Сынишка-паучишка рос веселым мальчиком и очень любил любоваться капельками росы на паутинках.
Но однажды что- то случилось, и паучок-сынок заболел. Он забился в самый темный угол маминой комнаты и никуда не выходил. Нет, у него не болели ножки, он не чихал и не кашлял. Он просто сидел в самом темном углу и никуда не выходил, ему ничего не хотелось.
Папа приглашал домой много врачей, но все в один голос твердили, что у мальчики- паучишки ничего не болит. У него не болят ножки, он не кашляет и не чихает. Врачи не знают, что же это за болезнь и как ее лечить. Мама очень любила своего сынишку и много за него молилась Богу. И вот однажды маленькая гусеничка, которую и в траве то не сразу разглядишь, посоветовала маме паучихе сходить к мудрому филину. – Может он поможет,- подумала мама и собралась в дорогу. Мудрый филин выслушал маму, они вместе помолились о выздоровлении младенца и филин сказал: «Только свет, тепло и радость помогут твоему малышу». Мама поспешила домой.
Дома, посоветовавшись с папой, они зажгли много огоньков, чтобы было много света, но сынишка только еще сильнее вжался в самый темный угол. Мама затопила печку, чтобы было тепло, но паучишка только капризничал и плакал. Тогда пригласили друзей, чтобы было весело, но маленькому паучку, да и самим друзьям-паучкам почему-то весело не было. Совет мудрого филина не пригодился, ни то, ни другое, ни третье не помогало.
Расстроенная и огорченная мама села у окна, на колени к ней забрался и измучившийся малыш. Вдруг мамино плечо осветил первый солнечный луч – светало.
– Что это, мама?- спросил паучок
.- Лучик солнышка.
- Какой он светлый и теплый, и как радостно прыгает у тебя по плечу. Мама, я хочу посмотреть все солнышко.
-Ну, тогда идем. Ведь что может быть прекрасней нового наступающего дня и восходящего солнышка. Идем, малыш. Я покажу тебе солнышко.
-Мамочка, как тепло, светло и радостно у меня на душе. Знаешь, я кажется, выздоровел!!!
Мама и сын еще долго любовались на рассвет. Мама держала сына на руках, а сама думала о том, что как велик Создатель, который соединил в одно свет, тепло и тихую радость. Радость наступающего дня.
Пояснения к теме:
Однажды у святого Константина Философа спросили: «Как вы, христиане, разделяете Единого Бога на три?» «Не говорите напраслины, - ответил мудрец, - Отец, Сын и Дух Святой – не три Бога, а три Лица единого Божества. Посмотрите на солнце: оно едино, но в нем три особенности – круг, сияние света и теплота. Сравните это с Пресвятой Троицей. Солнечный круг есть подобие Бога – Отца, ибо как круг не имеет ни начала, ни конца, так и Бог безначален и бесконечен; и как от солнечного круга исходит сияние, так от Бога – Отца рождается Сын. А теплота есть подобие Духа Святого, Который предвечно исходит от Отца. Солнце состоит из трех составляющих, но не разделяется на три солнца. Так и Пресвятая Троица, хотя и имеет три Лица, однако не разделяется на три Божества».
Наш русский великий иконописец Андрей Рублев изобразил Святую Троицу в виде трех прекрасных ангелов, любовно склоненных друг к другу. Это «Ветхозаветная Троица».
А прославить Бога - Троицу можно такой молитвой: " Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно (то есть всегда), и во веки веков. Аминь".
Православные рассказы детям. Господь с тобою…
А лёнка жила с мамой в маленькой деревушке в лесу. Училась она в первом классе, а школа была в соседней деревне. Жили они тихо, дружно, девочке казалось, что они с мамой самые счастливые…
В тот вечер, который навсегда запомнился Алёнке, мама пекла блины. Подняла она сковороду, ойкнула вдруг и согнулась от боли, только и смогла отставить сковороду в сторону.
― Мама, мамочка, что с тобой? ― кинулась к ней Алёнка.
Мама с трудом добралась до кровати и простонала:
― Не знаю, доченька, беги за соседкой.
Алёнка бросилась к соседям. Добрая старушка Васильевна тут же прибежала вслед за ней. Мама лежала и стонала. Она была такая бледная, что даже губы побелели.
― Плохо дело, ― сказала Васильевна. ― К фельдшеру сын приехал на машине, побегу за ними.
Алёнка осталась с мамой. Она тихонько плакала и прижимала личико к маминой руке.
Фельдшер быстро осмотрел больную и коротко сказал:
― Аппендицит. В город, на операцию, срочно!
― Алёнка, милая, только и смогла прошептать мама. С тревогой смотрела она на соседку. Та поняла её без слов.
― Не бойся, не оставим! - сквозь слёзы проговорила Васильевна. Заходить буду.
К себе соседка взять Алёнку не могла: муж пьющий, каждый день скандалы.
И вот маму увезли. Перед тем как сесть в машину, она вдруг крепко сжала Алёнкину руку и прошептала:
Господь с тобой, доченька.
Стих шум машины. Васильевна посидела, поплакала, обнявшись с Алёнкой, сказала: «Ложись-ка ты спать, завтра в школу!» - и ушла домой.
Алёнка всё думала про мамины слова… «Господь с тобою…» Они никогда не говорили о Боге.
В уголке у них висела икона Богородицы с Младенцем на руках от бабушки ещё досталась. Да пару раз в городе в церковь заходили. Аленке понравилось: там было очень красиво, только непонятно.
Девочка подошла к иконе. Лицо Божией Матери было такое доброе, спокойное. Алёнка перестала плакать. Вскоре она почувствовала, что очень устала, и прилегла, всё глядя на икону. Вдруг она вспомнила, что утром нужно идти в школу, ей стало очень страшно: идти-то нужно в темноте, через лес.
Алёнка всегда шла, крепко держась за мамину руку, да и то от каждого шороха вздрагивала… Как же она пойдёт одна? С этими тревожными мыслями Алёнка не заметила, как уснула.
И снится ей, будто идёт она через лес, а он не страшный вовсе, светлый, красивый, будто летом, нет, ещё красивее! цветы растут прекрасные, каких на земле нет, птицы поют чудесно, и свет над лесом ярче солнечного. Идёт Алёнка по этому лесу необыкновенному, слышит отовсюду шёпот прекрасный, как музыка: «Господь с тобою… Господь с тобою…» И не поймёт она: сон это или нет.
Встала девочка, собралась в школу. Когда вышла за порог, замерла: холодно, ветер воет, лес чёрным кажется. И снова тихо-тихо: «Не бойся, Господь с тобою…» Смело побежала она по тропинке и в школу успела вовремя.
Вечером Алёнка вернулась, сама в доме прибрала. Кое-как печку растопила. Пришла Васильевна, принесла молока с пирогом, посидела с ней.
Как ты тут одна? Страшно тебе? спросила соседка.
Да нет, не страшно, - улыбнулась Алёнка. А про то, что слышала, рассказывать не стала, и слов таких не знала, чтобы рассказать.
Так шли дни за днями.
Тем временем мама поправилась и вернулась домой. Алёнка бросилась её обнимать, целовать, плача и смеясь от радости.
Доченька, милая, как же ты одна справилась? спросила мама.
Алёнка посмотрела ей в глаза и вдруг тихо и серьёзно сказала:
Я не одна, со мной Господь. И с тобой, мамочка. Он здесь. И везде…
Мать обняла её и заплакала. Разве могла она сказать сейчас малышке, как молила она Бога за неё, находясь в больнице?!
Они подошли к иконе, стали на колени, перекрестились. Как высказать ту радость, ту благодарность, которая переполняла их сердца?
Слава Тебе, Господи! - прошептала мама.
Спасибо Тебе, Господь! - улыбаясь, шепнула Алёнка.
О многом говорили они в тот вечер. А утром встали рано-рано и поехали в город, в церковь.
Елена Михаленко
Наступает вечер, на город опускается темнота и детки укладываются в свои кроватки, чтобы заснуть сладким сном. Но перед тем, как насладиться приятными сновидениями, каждый ребенок любит послушать волшебные сказки, которые на всю жизнь остаются в сердце. Тогда почему бы не совместить приятное с полезным и не почитать ребенку на ночь полезные и поучительные притчи для детей .
Притча - это короткая история, в которой заключена мудрость наших предков. Зачастую притчи для детей являются поучительными рассказами на какую-либо нравственную тему. Раньше они использовались как один из способов воспитания детей, поскольку понятны каждому ребенку, легко запоминаются и максимально приближены к реальности. Тем самым притчи и отличаются от басен , которые весьма аллегоричны и не всегда понятны маленьким слушателям. Детские притчи рассказывают о дружбе, семье и семейных ценностях, о добре и зле, о Боге и многом другом.
Библейские и православные притчи для детей
На протяжении многих веков Библия является самой известной книгой во всём мире. Это не только священные тексты для христиан, но и величайший памятник культурного наследия человечества. Библейские притчи встречаются на страницах Старого и Нового Заветов. Конечно, маленьким детям будет сложно понять весь сакральный смысл, который спрятан в библейских текстах, но с помощью родителей ребенок сможет разобраться в них. Самыми известными православными притчами для детей можно назвать притчи «О блудном сыне », «О мытаре и фарисее », которые рассказывают детям о милосердии и прощении, притча «О Добром самаритянине », которая учит малышей доброте и состраданию, и многие другие. Иисус Христос очень часто общался со своими последователями притчами, поскольку именно они помогают понять смысл всего сокровенного.
Короткие притчи для детей
Некоторые детки, особенно совсем маленькие, не любят длинных историй, им гораздо проще понимать короткие тексты, с простыми выводами. В этом случае можно короткие притчи для детей читать ребенку каждый вечер. И каждый раз его будет ждать поучительная и интересная история, которая останется в памяти.
Особенно рекомендуем притчи о дружбе для детей - например, притчу о гвоздях . Очень часто дети говорят что-то злое и плохое своим друзьям и родным. Эта притча поможет им понять, как важно ценить близких людей и не обижать их неосторожными словами.
Детские притчи о добре и зле, наверное, самые полезные для нашего подрастающего поколения. Ведь ребёнок не имеет жизненного опыта, поэтому ему сложно отличать плохое от хорошего, добро от зла, белое от чёрного. Нужно научить малыша таким базовым понятиям, а притчи о добре и зле для детей будут наиболее полезны. Рекомендуем почитать: «Добрый лисёнок », «Дедушка и смерть ».
Всему могут научить притчи. Самые важные и полезные маленькие истории - притчи о семье и семейных ценностях, ведь ничего важнее в нашей жизни нет. Особенно полезно детям читать притчи о матери, о любви, о хорошем и плохом, о правде и лжи.
Учите и воспитывайте своего ребёнка с раннего детства, тогда в будущем он вырастет хорошим и добрым человеком, отзывчивым к чужому страданию, милосердным и честным. Только так наш мир станет добрее и чище!